Иоанна Хмелевская - Роман века [вариант перевода Фантом Пресс]

— Ну хорошо, вы меня заинтересовали. Однако я так и не поняла, зачем вы мне рассказали свою историю. Я-то вам зачем?

— О, к этому я и веду и чрезвычайно признателен милостивой пани за то, что согласилась меня выслушать. Итак, вы наверняка уже поняли, что в сложившейся ситуации нам с Басенькой здесь просто нет возможности встретиться. Вот мы с ней и решили уехать отсюда недели на две-три. Все равно куда. А чтобы муж об этом не узнал, чтобы ни малейшее подозрение не закралось ему в голову…

Он не договорил и взглянул на меня. Это был взгляд приговоренного к смерти, которому в самый последний момент, уже под виселицей, блеснула слабая искорка надежды.

— Прошу вас, — со сдержанной страстью произнес он, — дайте мне договорить, воздержитесь от криков протеста. Видите ли, Басенька… Я не сказал, что так зовут даму моего сердца? Так вот, Басенька и ее муж не только уже давно не спят в одной спальне, но и почти не разговаривают друг с другом, почти не видятся, хотя и продолжают жить в одном доме. Они находятся в состоянии… как бы это поточнее выразиться… в состоянии постоянной холодной войны, так сказать, войны позиционной, и нашу идею вполне возможно осуществить, не такая уж она сумасшедшая, как может показаться на первый взгляд. Я не издала крика протеста, напротив, вся обратилась в слух, и ободренный любовник продолжал уже более уверенным голосом:

— Вот мы и придумали — пусть ненадолго ее подменит другая женщина. Разумеется, похожая на нее. А если еще эту женщину немного загримировать, сделать соответствующую прическу, одеть в Басенькино платье, научить соответственно держаться… Басенька ненадолго выйдет из дома по какому-нибудь делу, а в дом вместо нее вернется другая женщина. Он ничего и не заметит. Да он на нее и не взглянет, главное — жена дома! Комнаты у них отдельные, при встречах они не смотрят друг на друга, почти не разговаривают. А вы так похожи на нее! Там, на Краковском Предместье, мне показалось, я встретил Басеньку! Уже несколько дней я наблюдаю за вами, изучаю ваше лицо, походку, голос. Сходство поразительное! Умоляю вас — ради нее и ради меня — спасите нас! Согласитесь!

И он опять сделал попытку пасть на колени. Сказать, что я была поражена, — значит не сказать ничего. Ошарашена, ошеломлена, огорошена, потрясена до глубины души! Я тупо глядела на вдохновенного безумца, будучи не в состоянии произнести ни слова и не зная, на что решиться: с криком умчаться прочь или, напротив, не кричать, не делать лишних резких движений — говорят, с такими это опасно, лучше исчезнуть незаметно, потихоньку. Безумец, похоже, понял мое состояние.

— Не говорите пока ничего, — поспешно сказал он. — Отказаться вы всегда успеете, дайте мне договорить. Я, конечно же, не прошу оказать такую колоссальную услугу даром. Как можно! Миссия ваша, возможно, и небезопасна, муж человек импульсивный, он и прибить может, если мистификация раскроется…

Он еще что-то говорил, а мое богатое воображение уже нарисовало впечатляющую картину: на полу распростерт мой хладный труп, а над ним потрясает орудием убийства чудовище с безумным взглядом и волосами дыбом. Нет, бежать, бежать, и как можно скорее!

Брюнет попытался меня успокоить:

— Я уверен, муж ничего не заметит, обман не раскроется, но, поскольку, хоть и минимальная, опасность риска все-таки есть, в качестве компенсации я предлагаю пятьдесят тысяч злотых. Если сумма покажется вам недостаточной, я готов… Прекрасно понимаю — нервное напряжение, потраченное время, рискованный эксперимент…

Он не закончил и устремил на меня умоляющий взгляд, в тревоге ожидая ответа. Нет, он все-таки не сумасшедший. Одержимый — вот верное слово. В глазах мольба, а вся фигура выражает решимость идти до конца к намеченной цели. Хотя… Вряд ли человек в здравом уме предложит такую астрономическую сумму. Естественно, я тут же высказала свои сомнения:

— Боюсь, в голове у вас не все в порядке. Пятьдесят кусков за две недели?!

— Может, за три. Да, вероятнее всего, вам придется играть роль Басеньки недели три. Для меня же, милостивая пани, эти три недели стоят и пятидесяти миллионов, но таких денег у меня нет. Погодите, не возражайте, подумайте еще немного. Я отдаю себе отчет в том, что мое предложение… как бы это сказать… несколько странное, требую я от вас огромной услуги и просто обязан за нее прилично вознаградить. Чтобы не было недоразумений, сразу хочу сказать… Ох, простите, я ведь не представился, простите ради Бога, я так волнуюсь! Меня зовут Стефан Паляновский, я не вор, не аферист, работаю в Министерстве внешней торговли, легко можно проверить. Кстати, моя работа тоже создает дополнительные проблемы, но об этом чуть позже. Средства кое-какие есть, зарабатываю я неплохо, к тому же недавно получил наследство — во Франции умер мой родственник. У меня счет в банке Лионский Кредит, ну и деньги здесь, в Польше, все законное, если пожелаете, могу заплатить вам франками.

И опять мое богатое воображение не замедлило представить красочную картину, но уже другую. Вместо собственного хладного трупа мне, как живой, предстал собственный разбитый драндулет, требующий большого ремонта и нуждающийся в целой горе необходимых для этого запчастей, которые только за валюту и купишь. А может, подумать о новой машине? Воображение разыгралось совершенно неприлично, а пан Паляновский, не давая мне передохнуть, давил на психику:

— Вы мне спасете жизнь! Ведь без Басеньки все равно мне не жить!

И ни с того ни с сего резко сменив тон, он заговорил по-деловому трезво и четко:

— Я уже упомянул, что работаю в Министерстве внешней торговли. На ответственной должности. Сами понимаете, должен вести себя безупречно, быть морально устойчивым, ну и прочее, иначе — прощай и должность, и оклад, и загранкомандировки, и сама работав МВТ. Но, поверьте, не одни материальные стимулы держат меня в министерстве. Может, вам покажется это смешным, но я люблю свою работу, и, говорят, я неплохой специалист. А этот человек может все испортить и уже подбирается… Того и гляди, добьется своего, и меня вышибут с треском. Да и Басеньку пожалейте, ведь вы должны ее понять как женщина! У нее же не жизнь, а сущий ад! Дома ненавистный человек, само присутствие которого ей омерзительно, выйти из дома можно лишь по делу, да и то за каждым шагом следят какие-то подозрительные типы. Бедная женщина уже на грани нервного срыва.

Он говорил и говорил, и в моей голове воцарился полнейший хаос, в котором смешались великая любовь, ревнивый муж, внешняя торговля, несчастный ребенок, нервный срыв и моя машина в ремонтной мастерской.

А над всем доминировало сознание того, что вот опять, в который уже раз в своей жизни, я влипла в совершенно идиотскую историю. Видно, так уж мне на роду написано, и ничего тут не поделаешь. Я уже знала, что соглашусь, ведь идиотская история — это как раз для меня. Однако остаток здравого смысла заставил меня задать вопрос:

— Минутку! А если все раскроется?

— Не раскроется!

— Но если все же… Тогда муж привлечет меня к уголовной ответственности за мошенничество или не знаю еще, как это назвать… В суд на меня подаст!

— Да какое же это мошенничество? Ведь вы же не втираетесь в дом под видом жены, но действуете с согласия, более того — по просьбе заинтересованной стороны. Никакого мошенничества, говорить можно лишь о его ошибке. А если он по ошибке принимает постороннюю женщину за свою жену, то это — его личное дело и его собственная вина. За его ошибки никто не обязан отвечать. Но если уж случится неприятность, я, разумеется, беру на себя все расходы — адвоката, возмещение морального ущерба, штраф, не знаю, что еще… Права у вас есть?

Этими правами он опять столкнул меня в хаос и сумятицу мыслей, из которых я пыталась выкарабкаться, цепляясь за остатки здравого смысла. Пожалуй, в раздражении подумала я, уже вот за один этот разговор мне следовало бы выплатить возмещение морального ущерба. При чем тут права, хотя…

— Права человека? А как же…

— Да нет, водительские права.

— Есть, конечно, но что общего…

— И вы умеете водить машину?

— Глупый вопрос! Конечно, умею.

— Какое счастье! Видите ли, у Басеньки есть машина, и вам пришлось бы ездить на ней. Новое «вольво».

Я не сдержала стона. Новое «вольво» меня добило. Страсть к машинам оказалась сильнее здравого смысла. Новое «вольво», о Езус-Мария! Я еще не до конца обдумала свою мысль, а язык уже сам по себе выпалил:

— Тогда вам придется часть гонорара выплатить мне авансом, еще до того, как я приступлю к работе. Мне понадобится несколько дней для того, чтобы накупить запчастей для моей разбитой машины. Тогда, обретя через две-три недели собственный облик, я обрету и собственную отремонтированную машину.

— Разумеется, никаких проблем, как пожелаете, мадам! Боже, так вы согласны?